Пётр Киле - Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]
СЭР ТОМАС. В 21, когда он вправе все сам решить. Разумно.
ГРАФИНЯ. Разумно? Боюсь, сорвет помолвку - и гнева королевы как избежать? А пуще Бога, когда в пороках он погрязнет, как его отец? Вот несчастье!
СЭР ТОМАС. Но красноречию Шекспира в его сонетах граф внемлет с улыбкой радости и грусти, как влюбленный в разлуке с той, чей образ носит в сердце.
ГРАФИНЯ (с изумлением). Ужели он по-прежнему влюблен в Вернон!
Поля, луга, дали... Шекспир и Уилли Герберт, юноша 13 лет, идут лугом.
УИЛЛИ. Да, да, моя мама графиня Пэмброк - сестра сэра Филиппа Сидни, сама пишет и переводит, уж поэтому, наверное, и учитель мой - поэт Самуэль Даниэль. И мама, и Даниэль в восторге от вашей поэмы «Венера и Адонис».
УИЛЛ. Как! Моя книга дошла до вашего поместья Вильтон?
УИЛЛИ. Уилл! Она дошла до Оксфорда и Кембриджа. Профессора и студенты в восторге. Разве вы не слыхали?
УИЛЛ (смеется). Да, студенты, говорят, кладут под подушку мою поэму, ложась спать.
УИЛЛИ. Это и я делаю. Только я не понимаю Адониса. Кто бы устоял на его месте?!
УИЛЛ. Вы еще юны, мой друг.
УИЛЛИ. Ну уж не настолько, чтоб не ведать желаний, как Адонис.
УИЛЛ. Да, да, я помню, желания меня томили в вашем возрасте так же, как и ныне, словно с вами я снова юн. Но время неумолимо.
С вышины, как песня жаворонка, звучит голос.
УИЛЛ
О, как я дорожу твоей весною,
Твоей прекрасной юностью в цвету.
А время на тебя идет войною
И день твой ясный гонит в темноту.
Но пусть мой стих, как острый нож садовый,
Твой век возобновит прививкой новой.
{15}
И видим мы Шекспира с графом в саду, и слышим его голос в вышине...
Но если время нам грозит осадой,
То почему в расцвете сил своих
Не защитишь ты молодость оградой
Надежнее, чем мой бесплодный стих?
Это уже другая сфера бытия, выше - юность, красота и поэзия, что можно передать в вечность в стихах, здесь - сфера жизни, в которой стих бессилен.
Вершины ты достиг пути земного,
И столько юных, девственных сердец
Твой нежный облик повторить готовы,
Как не повторит кисть или резец.
Отдав себя, ты сохранишь навеки
Себя в созданье новом - в человеке.
{16}
Две сферы бытия - поэзия и жизнь - поэт четко различает. Так и видишь, как Шекспир, ломая карандаш, отбрасывает его.
Между тем Уилл увлекается красотой светлокудрого юноши, прекрасного, как Адонис, чего не скажешь про графа Саутгемптона, красота его скорее личности, а не лица. Поэт любуется летним днем и юношей, совершая с ним прогулку, мы слышим его голос, как вновь и вновь возникающую музыку:
УИЛЛ
А у тебя не убывает день,
Не увядает солнечное лето.
И смертная тебя не скроет тень, -
Ты будешь вечно жить в строках поэта.
{18}
УИЛЛИ. Сэр Филипп Сидни был влюблен в сестру графа Эссекса Пенелопу, которую он воспел под именем Стеллы; хотя любовь была взаимная, ее выдали замуж за лорда Рича...
УИЛЛ. Что внесло подлинный драматизм в сонеты под общим названием «Астрофил и Стелла»...
УИЛЛИ. Но ваши сонеты мне нравятся больше. И маме тоже.
УИЛЛ (смеется). Я и стараюсь для вас, настоящих ценителей поэзии!
4
Увеселения в парке - как представление отдельных эпизодов из комедии «Бесплодные усилия любви». Шекспир раздает листки с репликами:
УИЛЛ. Мы разыграем «Бесплодные усилия любви»...
ФЛОРИО. Что это, Уилл?
УИЛЛ. Есть такая пьеса... Она ставилась на свадьбе графа Эссекса... В ней воспроизводится история о посещении французской принцессы двора Генриха Наваррского, получившая огласку, но назовем его Фердинандом, а его приближенных оставим с их именами - Бирон, Дюмен, Лонгвиль, а среди дам, кроме принцессы, будет Розалина, которую готова играть миссис Фиттон... Король и его приближенные решили посвятить три года серьезным занятиям, поскольку цель жизни - слава. Король заявляет... Ваша реплика, граф.
ГЕНРИ (в роли короля)
Наварра наша станет чудом света,
Двор - малой академией, где будем
Мы созерцанью мирно предаваться.
УИЛЛ. Для занятий науками принимается устав, похожий на монастырский, что тут же вызывает протест. Бирон заявляет. (Говорит сам.)
Я клялся вам в ученье быть три года,
А тут немало есть иных обетов...
Не спать, не видеть женщин и поститься -
Мне с этим слишком трудно примириться.
(Смотрит на Мэри Фиттон.)
Чтоб правды свет найти, иной корпит
Над книгами, меж тем как правда эта
Глаза ему сиянием слепит.
Свет, алча света, свет крадет у света.
Пока отыщешь свет во мраке лет,
В твоих очах уже померкнет свет.
Нет, научись, как услаждать свой взгляд.
Его в глаза прелестные вперяя,
Которые твои зрачки слепят,
Их тут же снова светом озаряя.
Наука - словно солнце.
Мэри Фиттон в роли Розалины, поглядывая на Шекспира в роли Бирона:
МОЛЛИ (в роли Розалины)
Уму его находит пищу зренье:
На что ни взглянет он, во всем находит
Предлог для шутки тонкой и пристойной,
Которую язык его умеет
Передавать таким изящным слогом,
Что слушать даже старикам приятно,
А молодежь приходит в восхищенье,
Внемля его изысканной беседе.
ФЛОРИО (в роли Олоферна). Уилл представил свой портрет!
УИЛЛ. О, Флорио, как и ваш. Не вы ли утверждаете в вашей книге: «Венеция, Венеция, кто тебя не видит, не может тебя оценить»?
ФЛОРИО. Не спорю с вами, Уилл. Мы с вами еще поговорим. Теперь ваша речь - о красоте Розалины, разумеется, хотя король говорит, что ее лицо смолы чернее.
УИЛЛ (в роли Бирона)
Без Розалины, - или я не я, -
Навеки б тьма вселенную сокрыла.
Все краски, слив сверкание свое,
Украсили собой ее ланиты.
Так совершенна красота ее,
Что в ней одной все совершенства слиты...
Лет пятьдесят из сотни с плеч долой
Отшельник, заглянув ей в очи, сбросит
И, к детству возвращенный красотой,
Не костылей, а помочей попросит.
Как солнце, блеск всему дает она.
Мэри Фиттон вспыхивает вся и убегает в сторону.
ФЛОРИО. Я-то думаю, что школьным учителем были вы, не я.
УИЛЛ (смеется). А теперь, вместо явления девяти героев древности, мы послушаем Весну и Зиму.
Это его воспоминания из детства в городке среди лугов и лесов, что всплывает, когда ты влюблен, - возникают виды вокруг Стратфорда.
Выходит Хор (это Уилли изображает Весну, а сэр Томас - Зиму).
ВЕСНА
Когда фиалка голубая,
И желтый дрог, и львиный зев,
И маргаритка полевая
Цветут, луга ковром одев,
Тогда насмешливо кукушки
Кричат мужьям с лесной опушки:
Ку-ку!
Ку-ку! Ку-ку! Опасный звук!
Приводит он мужей в испуг... и т. д.
ЗИМА
Когда свисают с крыши льдинки,
И дует Дик-пастух в кулак,
И леденеют сливки в крынке,
И разжигает Том очаг,
И тропы занесло снегами,
Тогда сова кричит ночами:
У-гу!
У-гу! У-угу! Приятный зов,
Коль суп у толстой Джен готов... и т. д.
После увеселений в парке Шекспир и Мэри Фиттон находят, наконец, уединение... Поцелуи и объятия...
УИЛЛ. Я уж думал, не увижу вас.
МОЛЛИ. Я могла приехать лишь тогда, когда вслед за вами все в округе стали ожидать приезда актеров, наконец прошел слух, и все стали съезжаться в Кошэме. Вот я здесь!
УИЛЛ. Чудесно!
МОЛЛИ. Уилл, но как я попала в пьесу «Бесплодные усилия любви», сыгранные на свадьбе графа Эссекса?
УИЛЛ. Судьба, я думаю, Молли. Мне все кажется, что я давно вас знаю.
МОЛЛИ. Но вы же надо мною посмеялись!
УИЛЛ. О, нет! Я облик ваш вознес до неба, с сияньем звезд в ночи благоуханной.
МОЛЛИ. Могу ль поверить вам? Ведь вы насмешник...
УИЛЛ. Мне юность возвращает красота, столь яркая и нежная до страсти, с волнением любви и негой вдохновенья...
МОЛЛИ. Вы влюблены? И это не игра?
УИЛЛ. Как взор ваш не игра, а окна счастья.
МОЛЛИ. Как окна в доме, где, увы, нет счастья.
